![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
iereiЮдин Алексей Викторович (род. в 1963 г.) - кандидат исторических наук, автор многочисленных публикаций по истории католичества в России и проблемам религии в современном мире. В настоящее время доцент Центра изучения религий РГГУ, преподаватель Института философии, теологии и истории св. Фомы (Москва), ответственный секретарь Редакционного совета «Католической энциклопедии» (Москва).
статья их журнала НОВАЯ ЕВРОПА NR-20 2008 года.
Алексей Юдин. ПРОДОЛЖЕНИЕ
ИДЕАЛ И РАБОТА
ЗА ЕДИНСТВО ХРИСТИАН
В ОПЫТЕ «РУССИКУМА»
И ДУХОВНО-КУЛЬТУРНЫХ
ЦЕНТРОВ, ВОЗНИКШИХ
В СВЯЗИ С НИМ.
Однако, в деятельности большинства миссионеров Руссикума мы действительно видим все элементы выше представленной модели аккомодации. Теперь стоит задаться вопросом: приверженцами какой миссионерской модели выступали русские католики византийского обряда - последователи Леонида Федорова. Следующие высказывания представителей этого направления, дают нам определенные аргументы в пользу инкультурации:
Леонид Федоров: «Нужно помнить латинскому духовенству, что Россия не Конго и не Замбези, не Китай и не Япония, где нужно идти и проповедовать с крестом в руке, а страна с очень древней, в плоть и кровь вошедшей христианской культурой, в сущности своей вполне католической и искаженной только по форме и по своему применению на практике».
Михаил Гаврилов: «В западно-латинской среде давно укоренилось чувство превосходства перед Востоком. Идею соединения они представляют себе, в большинстве случаев, как подчинение Востока Западу, при чем учителями, руководителями должны быть, конечно, они, западные люди, хотя и переодетые в восточные одежды. Надо убедить их, что многовековая восточно-православная церковно-религиозная культура ничем не ниже и не хуже западной... Все эти идеи далеко еще не проникли в сознание западных людей, и долгом русского православного человека, вошедшего в общение с Римской Церковью, трудиться над их усвоением» (15).
Павел Гречишкин: «Православное общественное мнение шокировано участием священников иностранцев в нашей литургической деятельности еще
и потому, что участие это не вяжется с национальным, культурным и вообще всяческим достоинством России и русских. Как бы не любили священники иностранцы наш обряд, нашу Родину, наши обычаи, наш язык, сколько бы не употребляли они тактичности и щепетильности в отношении к русским, всё равно работа их будет напоминать работу католических миссионеров в Африке... Россия - не Африка, и русские - не негры!» (16)
При всех полемических издержках, вплоть до совершенно экстремистских высказываний П. Гречишкина, эти заявления можно расценить как страстный призыв пересмотреть миссионерские стратегии в русском католическом апостолате и отказаться от аккомодации в пользу инкультурации. Но каковы особенности этой инкультурации, в чем состоят ее конкретные предложения, помимо широко распространенного в восточной католической среде лозунга противостоять пресловутой «латинизации»?
На различных примерах из истории русского апостолата можно видеть, что столь радикальная и последовательная позиция Федорова и его единомышленников вызывала заметное раздражение в католических кругах и обвинения восточников в «обрядовом шовинизме». Иногда кажется, что бескомпромиссная преданность восточному обряду ослепляет самого Федорова, что в ущерб подлинной вселенскости в его речах действительно слышен отзвук обрядового шовинизма. Об этом предупреждает его в одном из своих посланий митр. Шептицкий.
15. Письмо к человеку желающему «перейти» в католичество. 19.03.1950. Интернет-публикация: http://vselenstvo.narod.ru/library. htm.
16. Доклад, представленный настоятелем Русского православно-вселенского (католического) прихода в Париже митрофорным протоиереем Павлом Гречишкиным, на съезде священников, занимающихся русскими, в Риме 22-27 ноября 1950 года. Интернет-публикация: http://vselenstvo.narod.ru/library.htm.
На что Федоров с живостью откликается:"Яочень рад, Владыко дорогой, что Вы заговорили о «вселенском духе» и предостерегаете от обрядового восточного шовинизма. На эту тему мне придется говорить довольно обстоятельно. «Как Вы думаете, куда я пойду, если опыт со Студитским орденом мне не удастся!» Следующую фразу о. Л. Федоров подчеркивает в своем письме: «Прямо в латинский обряд\». И далее продолжает: «... Но где бы я ни был: в восточном ли обряде, или латинском, я всегда буду обрядовцем до мозга костей и никогда не буду представлять из себя латино-восточного бастарда» (17). Далее в своем письме он рисует то существенное отличие восточного религиозного типа, который столь часто недопонимали западные миссионеры и которым так легкомысленно пренебрегали: «... В самосознании восточного человека (будь то христианин, магометанин или язычник) немыслимо разделение между обрядом и верою.
Если восточный исповедует веру, выражающуюся во внешне-обрядовом богослужении, то он будет всегда верить в свой обряд, как в часть веры. Если же в его уме произойдет разделение между обрядом и верой, как между средством и целью, как между вещью второстепенной и первостепенной, тогда он совершенно выкинет обряд из своего религиозного сознания, как вещь совершенно ненужную, а свои внешние религиозные потребности ограничит молитвой и проповедью (русские сектанты, магометане, буддисты Бирмана, Сиама и Цейлона)» (18).
Эти примечательные выводы, сделанные Леонидом Федоровым на основании собственного опыта, как нам кажется, действительны не только на том достаточно узком поле практического эксперимента, который осуществляли русские восточные католики, но они также релевантны по отношению к основополагающим механизмам культурного диалога между Востоком и Западом. «Обрядовец» в терминологии Федорова, это человек жестких изначальных религиозно-культурных ориентиров, человек с устойчивой и артикулированной идентичностью.
Действительно можно согласиться с вытекающим из подобной позиции выводом о том, что строгое соблюдение обряда, т. н. «обрядовство» (19) как необходимая фиксация своей идентичности является основополагающим условием для продуктивности межконфессионального и межкультурного диалога в целом. Подлинный диалог как в религиозной, так и в общекультурной сфере не допускает ни синкретизма, ни эклектизма. Однако любой диалог представляет собой эксперимент со своими рисками и допустимыми границами. В этом плане приверженцы «федоровской модели» в русском католическом апостолате как представители культуры, на которую направлены миссионерские усилия по аккомодации и/или инкульту-рации, стремились минимализировать эти риски и предельно сузить границы взаимного обмена опытом.
17. Митрополит Андрей Щептицький П греко-католики в Pocпi. Книга I: Документы i матерхяли, 1899-1917. Льв1В, 2004, с. 563.
18. Там же, с. 581.
19. Конечно, в данном случае речь может идти только о позиции здравого и адекватного всем аспектам христианской жизни религиозного консерватизма. «Обрядовство», как его понимает Федоров, вовсе не соответствует тому явлению формального и уставного вырождения религиозной жизни, которое получило наименование «обрядоверия». Вместе с тем уместно задаться вопросом о том, где проходит грань между «обрядовством» в трактовке Федорова и пресловутым «обрядоверием».
Конечно, многое необходимо принять во внимание, говоря об исторических условиях этого эксперимента. При несомненной оригинальности и самостоятельности «русской католической идеи» и соответствующего проекта церковного единства, правила и стратегии в деятельности русского католического апостолата, определялись той мировоззренческой парадигмой, которая сформировалась в Католической Церкви под влиянием латинской церковной культуры. Европа исторически слагалась как множественность культурных тенденций, объединенных единой религиозной традицией. Это - традиционное богатство Европы, рожденное и развивавшееся в свободе. В западной религиозно-культурной парадигме латинская культура доминировала не только в аспекте обряда (пресловутая praestantia ritum latinorum), но и как определенный культурообра-зующий механизм. Суть действия этого механизма была концептуально сформулирована французским историком и философом Реми Врагом. «Быть римлянином, - пишет Браг, - значит воспринимать старое как новое, обновлять это старое, пересаживая его на новую почву, а сама эта пересадка превращает старое в некий принцип, или источник, нового развития. Римская самобытность состоит в возобновлении и восстановлении» (20).
Исторически и латинская и византийская культура вроде бы должны иметь в своем основании эту «римскую идею». Однако в силу разного рода причин (о которых мы здесь не имеем возможности рассуждать) этот механизм, или эта способность, полностью сохранившись и развившись в латинском контексте была почти совершенно утрачена в византийском церковно-культурном наследии. В результате - «активизм» или даже «агрессия» Запада и «пассивизм», «литургический сон» и «оборончество» Востока. Эту сложнейшую тему западно-восточных сходств и различий в рамках нашего рассмотрения можно ограничить следующей фразой уже упоминавшегося нами Роберт Тафт: «В то время как Церковь на Западе, вовлеченная в практическую деятельность, чтобы поддержать цивилизацию и культуру, а также чтобы перевоспитать варваров, развивалась в духе, который мы могли бы называть инкарнационным, внимательном к существующим проблемам земной христианской жизни; гений Востока, находил выражение в более мистичной точке зрения» (21).
Именно этот «инкарнационный дух» (incarnational spirit) западной, латинской цивилизации и породил в процессе возобновления и восстановления ценностей такие явления как «аккомодация» и «инкультурация». Для Востока подобного рода процессы представляются в принципе чуждыми и если и проявляются, то в локальной и преходящей форме. Тем более, любая форма восточной религиозной ментальности не приемлет такое отношение к себе, которое определялось бы этими миссионерскими стратегиями. Ее протест может быть крайне острым, как мы то видели на примере высказываний адептов «федоровской модели» в русском католическом апостолате. Действительно, восточный обряд - «тесный союз религии, народа, культуры», что таит в себе, с западной точки зрения, некоторую опасность. Но такова его природа и расчленение этих элементов восточная ментальность переживает очень болезненно.
20. Р. Браг Римское будущее Европы // Символ 16 (1996). С. 81.
21. R.Taft Eastern-Rite Catholicism. Its Heritage and Vocation. Glen Rock, NJ, 1963. Интернет-публикация: http://www.byzantines.net/ books/eastem-rite.htm. Рус. перевод свящ. С. Голованова на интернет-ресурсе: http://vselenstvo.narod.ru/library/eastern.htm
В этом плане разговор о восточном обряде как о «локальном богословии» оказывается несостоятельным с восточной точки зрения, поскольку он предполагает выяснение отношений этого «локального богословия» и «Предания». Восточный обряд претендует на то, что он и есть «Предание», или говоря словами Р. Тафта: это просто католичество - nес plus, nес minus, nес aliter (22). Понятно, что такому подходу Католическая Церковь в первой половине XX века не была готова. Для нее была более привычна механика объединения, свойственная униональному пути.
Здесь не лишним будет вспомнить о церковных воззрениях великого русского мыслителя Владимира Соловьева, наследию которого присягали на верность практически все представители русского католического апостолата. Примечательно, что самому Соловьеву был совершенно чужд дух «механического соединения». Осуждая любой вид церковной унии как компромисс интересов, русский мыслитель представляет свое видение будущего процесса соединения церквей в виде оригинальной метафоры, смысл которой уходит далеко за горизонты церковного мировоззрения его современников. В 1883 году он пишет Кирееву: «Я же разумею соединение, так сказать, химическое, при котором обыкновенно происходит нечто весьма отличное от прежнего состояния соединившихся элементов <...> Не во власти химика изменить свойства того или другого тела, но он может поставить различные тела в такие условия, при которых они удобно соединяются и производят новое тело, обладающее искомыми качествами. Кой-что по части этой химии можем и мы сделать с Божией помощью» (23). В применении к нашему случаю этот химический синтез может предполагать лишь длительный взаимообмен, нацеленный на взаимное обогащение, понимание и сближение церковных традиций и культур.
Итак, как воссоединительный проект в непосредственном смысле русский католический апостолат и соответственно деятельность русских католических центров в Зарубежье стали неудачей. Однако, их значение этим вовсе не исчерпывается. Теперь, попробуем определить положительный потенциал оставленного ими наследия. Самым поразительным открытием в этом плане может стать то, что соловьевский «химический синтез» в результате этого эксперимента дал свои результаты, но лишь для одной из сторон. Для другой стороны плоды этого «соединения» по-прежнему остаются невостребованными, за крайне малыми исключениями. Речь здесь как раз пойдет о том, что ожидает своей очереди на «возвращение» или, по крайней мере, на признание в современной России.
1. Прежде всего, отметим, что в рамках самого русского католического апостолата были намечены пути выхода из создавшегося миссионерского кризиса. Конечно, наиболее логичным было бы связать открытие этих новых горизонтов с теми переменами, которые внес в жизнь Католической Церкви II Ватиканский собор.
22. «Сопротивляясь латинизации наших учреждений, мы защищаем не наши мелкие и узкие интересы или устаревший традиционализм. Скорее, мы встаем на защиту жизненных интересов апостольской Церкви сохранением нашей миссии, нашего призвания, которое мы не можем не предать, если исказим благую весть Христа в глазах наших братьев», — этим словами мелькитского патриарха Максима IV Р. Тафт завершает свои размышления о восточном обряде (R.Taft Eastern-Rite Catholicism. Its Hйritage and Vocation. Glen Rock, NJ, 1963. Интернет-публикация: http://www.byzantines.net/books/eastern-rite.htm. Русск. перевод свящ. С. Голованова на интернет-ресурсе: http://vselenstvo.narod.ru/library/eastern.htm.).
23. В. С. Соловьев. Письма. СПб., 1909. Т. 2. С. 114.
Экуменическое переосмысление перспектив движения к христианскому единству коснулось в том числе и русских католических центров. Однако для многих представителей русского католического апостолата экуменическая открытость Католической Церкви к Православным Церквам и сопутствующая этому политическая переоценка деятельности Московской Патриархии переживалась достаточно травматически. Эти перемены практически упраздняли действенность русского апостолата в перспективе воссоединения Церквей и несли с собой жесткую переоценку «русской католической идеи». Новая экуменическая политика, неразрывно связанная с Ostpolitik понтификата Папы Павла VI, обрекала миссию восточного обряда, обращенную непосредственно на православие, на медленное умирание. Вместе с тем, те, кто оказался способен к этой переоценке, смогли не только продуктивно продолжить работу, но и сформировать наследие, учитывавшее нужды реальной России в перспективе ее политического и церковного возрождения, а также духовные потребности христианства на Западе.
Здесь прежде всего необходимо сказать о брюссельском Foyer Oriental Chretien с издательством «Жизнь с Богом», о парижско-медонской Славянской библиотеке с Центром русских исследований St. George и миланском фонде Russia Cristiana с издательством «La Casa di Matriona».
Но, что же представляли собой вышеупомянутые нами пути выхода, найденные в среде участников русского католического апостолата, причем непосредственно среди иезуитов Руссикума?
К числу таких прозрений, родившихся результате долгого пути проб и ошибок, можно прежде всего отнести духовное завещание уже знакомого нам священника-иезуита Филиппа де Режи. Примечательный документ, о котором мы говорим, был написан Филиппом де Режи на исходе жизни и получил программное название Le travail future {Предстоящая работа) (24). Не претендуя на какой-либо анализ этого текста, мы считаем уместным привести лишь некоторые выдержки из него:
«Действительно, велико может быть искушение, в тот день, когда Россия откроется, ринуться на это бескрайнее поле апостольской деятельности и счесть его целиной, подлежащей освоению. Тогда возгорится желание «обратить» этот народ. Святые души ... очевидно сочтут своей задачей проповедовать универсальность Церкви, они будут настаивать на одном вопросе, для них единственно важном, - о примате Папы... Они будут повторять, что вне Католической Церкви нет спасения. Они будут организовывать приходы или группы, предназначенные служить центрами распространения этой истины. Конечно они обретут некоторый успех, однако ограниченный и весьма скромный... С другой стороны, не менее очевидно, что деятельность подобного рода породит крайне враждебную реакцию в православной среде. Православное духовенство почувствует угрозу, оно будет говорить о верности исповеданию своих отцов, о святом Православии, о России. Оно ополчиться на «волков в овечьей шкуре» и будет естественно услышано большей частью верующих.
24. Итальянская публикация текста статьи F. de Rйgis Le travail future и комментарий к ней осуществлены P. Vinenzo Poggi, S.I. в книге Per la storia del Pontifkio Istituto Orientale. Saggi sul Tistituzione, i suoi uomini e l'Oriente Cristiano (Orientalia Christiana Analecta 263). Roma, 2000.
И снова Католическая Церковь станет в глазах русского народа сеющим разлад чужаком, душехватом, прирожденным врагом национальной веры. Вот вам вырытый ров, еще более глубокий, чем прежде, между двумя частями христианства, некогда едиными, ров, который следовало бы засыпать, чтобы вновь привести эти части к единству веры, не натравливая их друг на друга. Останется сомнение, что никогда не удастся засыпать психологическую и эмоциональную пропасть, теперь уже раздраженную вплоть до тошноты многочисленными совершенными и вновь повторяющимися проступками.
...Насколько я бы осудил и счел фатальным труд прозелитизма, ставящий своей целью единственно и прежде всего распространение католической религии и привлечение новых сторонников, настолько я хотел бы видеть наших священников ревностно посвященными делу евангелизации, т. е. тому делу, которое забывает о собственных конфессиональных интересах, думает только о душах, их возрастанию во Христе, их совершенству в любви...
С этой целью может быть предложен только один метод: братское и бескорыстное сотрудничество с Русской православной церковью в деле воспитания и образования ее народа. Русская Церковь может исполнить эту задачу без нас и даже против нас, если решит, что мы хотим конкурировать с ней и стремимся оттеснить ее от ее чад. Но если наше смирение, чистота нашего рвения и наше уважительное и дружественное отношение убедят ее, что у нас нет' по отношению к ней никаких враждебных или коварных намерений, то весьма возможно, что вместо того, чтобы опасаться нашей помощи, она ее примет и выберет с признательностью. Представить доказательства нашей искренности - вот наша задача...
В области догматики трудно пойти на уступки, но в области психологии - иная история: нам прежде всего надлежит адаптироваться к ментальности русского народа, вместо того, чтобы требовать от него подчинения нашим концепциям, порой весьма суровым» (25).
Нам кажется, что данное свидетельство представляет особую ценность, поскольку открывает видение новых горизонтов, превосходящих в экуменической перспективе все возможности адаптации и инкультурации в диалоге с христианским Востоком. К тому же это завещание свящ. Филиппа де Режи оказалось действительно пророческим в реалиях современной России, что в полной мере подтверждает драматический опыт православно-католических отношений последнего времени.
2. Не будем забывать о том, что все русские католические центры в Зарубежье осуществляли гуманитарную миссию помощи русским беженцам: идет ли речь о первой послереволюционной волне эмигрантов или же о советских «ди-пи» времен Второй мировой войны. Оставим в стороне тему прозелитизма, выгодных социальных предложений в обмен на принятие католичества, о чем было когда-то столько шуму в эмигрантской печати. Конечно, такие случаи были, и отрицать их глупо.
25. V.Poggi, S.I. Per la storia del Pontifпcio Istituto Orientale. Saggi sull'istituzione, i suoi uomini e l'Oriente Cristiano (Orientalia Christiana Analecta 263). Roma, 2000. PP. 413-415, 418.
Но, если проанализировать статистику деятельности католических благотворительных организаций для русских беженцев, списки выпускников католических институтов для русских детей, иные статистические данные различных гуманитарных инициатив русского католического апостолата, то нетрудно заметить, что процент «обращенных» был ничтожно мал. Но в любом случае, сегодняшняя Россия должна быть благодарна различным католическим организациям за тысячи и тысячи спасенных жизней и состоявшихся судеб своих детей, оставленных на произвол судьбы: бесправных беженцев 1920-х и 1940-х годов, обретших приют и поддержку русских детей и молодых людей, женщин из Советского Союза, угнанных на работы в нацистскую Германию и отказавших возвращаться в «коммунистический рай» и многих-многих других.
3. Русские католические центры, созданные в XX веке пусть даже в далекой перспективе «католического обращения России», были посвящены прежде всего России. Именно они стали центрами молитвы за Россию, центрами изучения и популяризации христианской культуры России, центрами духовного межхристианского диалога в самом реальном смысле этого слова. Таковое их предназначение непосредственно определялось документами Святого Престола. Уже цитировавшаяся нами апостольская конституция Папы Пия XI Quant curam, которой была основана Папская коллегия Руссикум, подчеркивала особое значение России для судеб христианского мира. Благодаря деятельности русских католических центров в Зарубежье наследие христианской России, преданное и поруганное большинством наших соотечественников, становилось достоянием католи-
ческого мира через конкретные дела братской любви, вызывая восхищение перед сокровищницей духовного опыта христианского Востока.
По инициативе участников русского католического апостолата Папа Пий XII обнародовал в 1952 году апостольское послание к народам России Sacro vergente anno. Этот беспрецедентный в истории католическо-православных отношений документ содержит еще одно яркое свидетельство о вере Святого Престола в существование христианской России вопреки политическому реализму того времени: «Как только Мы были возведены на Апостольский Престол, Наши мысли обратились к вам, к великому народу, прославившемуся в истории своими великими начинаниями, своей любовью к родине, своим трудолюбием, своей бережливостью, своим благоговейным почитанием Бога и Богородицы, Приснодевы Марии». О чем же просил в том далеком 1952 году Папа Пий XII, обращаясь к Пресвятой Богородице для народов России? Цитирую апостольское послание Sacro vergente anno: «И Мы совместно с вами возносим к Ней Наше молитвенное прошение о том, чтобы христианская истина, основа и украшение человеческого общества, укрепилась и восторжествовала среди народов России, и чтобы все козни врагов религии, все их заблуждения и обольщения были отдалены от вас; чтобы общественная и частная нравственность сообразовалась с евангельскими заповедями; чтобы те особенно, кто среди вас исповедует католическую веру, хотя и лишенные своих пастырей, продолжали с неустрашимой твердостью оказывать сопротивление нечестивым натискам и, если это окажется необходимым, даже до принятия смерти; чтобы истинная свобода, подобающая человеческой личности, гражданам и христианам, была восстановлена для всех как присущее им право, и в первую очередь, для Церкви, имеющей божественную миссию учить людей религиозной истине и христианской добродетели; и, наконец, чтобы истинный мир воссиял для вашего возлюбленного Нами народа и для всего человечества, и чтобы этот мир, основанный на справедливости и одухотворенный братскою любовью, направлял все народы к тому общему гражданскому и национальному расцвету, который является последствием взаимного душевного согласия» (26).
26. Папа Пий XII. Апостольское послание к народам России. Рим. 1952.
В определенном смысле деятельность русских католических центров, или вернее католических центров, посвященных России, несла определенный вызов. Этот вызов был адресован прежде всего Западу, воспринимавшему в те годы Россию преимущественно в политических категориях «слева» как великую утопию социальной справедливости, или как цитадель атеистического коммунизма и «империю зла» в политической интерпретации «справа».
Но это был и вызов советской России, точнее - призыв к ее будущему. Собственно таким вызовом стал Centro Studi Russia Cristiana - Центр по изучению христианской России, основанный в 1957 году воспитанником Руссикума, священником Романо Скальфи совместно с префектом Амвросианской библиотеки в Милане монсеньером Энрико Гальбиати, профессорами Модесто и Аснаги. Это еще один путь выхода из «миссионерского кризиса», найденный выходцами из русского католического апостолата. В программной статье первого номера
журнала этого центра Russia Cristiana ieri e oggi были заявлены следующие цели этого издания и, соответственно, работы самого центра: способствовать познанию особого значения русского христианства в его истории, литургии и вероучении, в формах его выражения и установлениях монашеской и мирянской духовности, а также в фольклоре; раскрыть особые черты русской философии и литературы. «Те, кто хотел бы проявить интерес исключительно к этому аспекту, осознают, что без глубокого познания, скажем симпатии, к русскому христианству, не существует достаточной вероятности понимания так называемой светской философии и литературы», -говорится в программе этого издания. За всю непрерывную историю своего существования журнал Russia Cristiana -L'Altra Europa - La Nuova Europa стал уникальным собранием документов и материалов, аналитических статей и философско-богословских эссе, относящихся к религиозной ситуации в СССР (и особенно к движению религиозных диссидентов), к периоду либерализации и восстановления основ религиозной жизни в перестроечное время, а также к актуальным процессам в религиозной ситуации сегодняшней России. «Ieri e oggi - вчера и сегодня - вот наш девиз, завтра - в руках Бога, у Которого мы испрашиваем благословения на наш труд», - говорится в заключительных строках программной статьи за подписью Энрико Гальбиати из первого номера журнала Russia Cristiana (27).
27. Galbiati Enrico. Presentazione // Russia Cristiana ieri e oggi 1 (1960). P. 2.
Эта открытость навстречу будущему помогла Центру Russia Cristiana сохранить верность своему призванию на протяжении 50-ти лет своего существования. В постперестроечной России Russia Cristiana стал практически первой западной христианской организацией, начавшей культурный диалог с новой реальностью, исходя из общности христианский ценностей Запада и Востока. Собственно наша сегодняшняя конференция - это новое звено в логике этого уникального проекта, уходящего своими корнями в наследие русского католического апо-столата и постоянно черпающего новые силы в открытости будущему, которое «в руках Бога».
Особого разговора требует деятельность других упоминавшихся нами центров - Foyer Oriental Chrйtien (Брюссель) и Славянской библиотеки (Париж-Медон-Лион). Тем более что их деятельность на сегодняшний день полностью (Foyer Oriental Chretien) или почти полностью (Славянская библиотека) прекратилась. Однако, из-за ограниченности наших возможностей в рамках данного сообщения, отметим лишь важнейшие моменты в их работе: знакомство русского (и потенциально - советского) читателя с жизнь Католической Церкви и наследием католической традиции; подготовка и публикация комментированных изданий Нового Завета и Библии, а также различных трудов по библеистике; опровержение марксистского безбожия и полемика с советской атеистической пропагандой; популяризация и развитие религиозно-философского наследия В. С. Соловьева; публикации из наследия русской религиозно-философской мысли, прежде всего относящегося к аспектам духовного диалога Востока и Запада; сотрудничество с авторами из-за «железного занавеса» (о. А. Менем, о. С. Желудковым, о. Д. Дудко и др.) и издание их книг; поиск каналов для переправки религиозных изданий в СССР и Восточную Европу.
Самое, пожалуй, главное, что объединяло все эти религиозно-культурные центры, работавшие для России. Они работали для христианской России, «другой России» в отличие от России коммунистической. Но также и для той другой, будущей России, которая после своего политического и духовного преображения сможет достичь, по слову Папы Пия XII, «того общего гражданского и национального расцвета, который является последствием взаимного душевного согласия» и вновь стать неотъемлемой частью христианского универсума.
4. Критическая оценка русского католического апостолата в качестве неудачного воссоединительного проекта и непродуктивной модели диалога с восточной христианской традицией не должна затмить его важных достижений. Пусть даже односторонних, которые стали достоянием латинского Запада. Роберт Тафт в уже упоминавшейся нами статье приводит одно весьма примечательное свидетельство: «Мы даем вам особое предписание: обратите латинян», - сказал Пий XI в 1934 г. нескольким только что рукоположенным восточным католическим священникам». «Обратить их, - поясняет он, - то есть, к любви и уважению католического Востока». В этом смысле «особое предписание» Папы Пия XI было во многих аспектах исполнено. Западная христианская культура получила обильные дары из сокровищницы предания православного Востока благодаря деятельности русского апостолата. В результате христианский Восток и непосредственно русская православная традиция стали подлинным открытием и новым измерением религиозного опыта для многих католиков латинского обряда.
Восточная литургия с ее особым поэтическим символизмом, иконопись как творческий акт молитвенного подвига в проникновении в преображенную Духом реальность, особый путь восточной духовности, запечатленной в православных молитвах и гимнографии, стали не только знакомы «западным» христианам, но и для очень многих из них оказались живым средством христианского обращения и духовного обогащения. Примеров тому очень много и, может быть, самым впечатляющим на сегодняшний день является как раз то место, где мы с вами находимся - Centro Studi Russia Cristiana a Seriate с византийской церковью, совсем недавно украшенной росписями одного из лучших иконописцев современной России архимандрита Зинона, с собственной иконописной мастерской, по праву именуемой scuola Seriate, со знаменитым хором Ars Nova, творческая интуиция которого осваивает духовное наследие Запада и Востока «нераздельно, но и неслиянно».
Призыв «обратите латинян», безусловно, означает и новое обращение европейского христианства, «новую евангелизацию Европы» через приобщение к уникальному наследию христианского Востока. К этому наследию Святой Престол неоднократно обращался в документах различных пап, неизменно подчеркивая его особую роль в истории христианства, особый уклад его традиции и его суверенное достоинство. Однако в силу различных исторических причин реальное знание христианского Востока и тем более его непосредственное присутствие в жизни католиков латинской традиции было предельно ослаблено. Русские католические центры в Зарубежье, наряду с другими восточными католическими центрами, как раз и стали непосредственными механизмами «возвращения» христианского предания Востока в западную традицию и ее обогащения в этом «химическом синтезе», если придерживаться мысли Владимира Соловьева.
Напоследок возникает вопрос: так ли гладко шло это возвращение в латинском мире, не было ли страха утратить свою конфессиональную идентичность у латинских католиков при обращении к восточной традиции? Конечно, были различные страхи: и рутинное недоверие в Римской курии, и подозрительное отношение к «восточникам» среди местной латинской иерархии и давлении вековых предубеждений и стереотипов в обыденном сознании верующих. Но в результате механизм «римской идеи», присущей латинской культуре, победил историческую и бюрократическую инерцию. Для большинства латинских католиков, открывших свои сердца Востоку, произошел новый синтез христианского опыта. И этот синтез вовсе не привел к пресловутому размытию религиозной идентичности, он только укрепил и обогатил ее. «Расширяя наше видение католичества за пределы нашей собственной специфической традиции, мы можем выразить нашим дружественным католикам симпатию и оказать помощь в их трудном призвании. В то же самое время мы упрочили основание католической веры, которая обогатит нашу собственную духовную жизнь », - с этими словами Р. Тафта следует полностью согласиться в нашем случае (28).
28. Taft R. Eastern-Rite Catholicism. Its Heritage and Vocation. Glen Rock, NJ, 1963. Интернет-публикация: http://www.byzantines.net/ books/eastern-rite.htm. Рус. перевод свящ. С. Голованова на интернет-ресурсе: http://vselenstvo.narod.ru/Iibrary/eastern.htm.
Вызов, заключенный в словах «христианская Россия», нисколько не утратил своей остроты и действенности со сменой политических обстоятельств. Он по-прежнему звучит на пространстве новой Европы как обоюдный призыв к христианскому Востоку и христианскому Западу стремиться навстречу друг другу во взаимном братском познании и братской любви и вместе нести христианское свидетельство, обращенное к человеку современного мира. В решении этой задачи уроки русского католического апостолата, как положительные, так и отрицательные» имеют, как мне кажется, принципиальное значение.
